Во вторник снова было холодно и солнечно, я приехала в обед набить мешки сеном и немного покидать снег. Старый рулон добила, вымела сенный угол. Ворчуны погуляли. Перед уходом с выгула Уоррен прыгал и орал, как всегда, но только я встала у дверей, даже скомандовать не успела - он сел и заткнулся. Остальные тоже замерли. И снова без лишних пробегов вдоль вольеров, только к младшим в гости зашли и бегом к себе. Ну, Уоррен бегом, а Кукла неспешно выплыла с телячьей головой. При этом у нее в вольере этих голов две, слегка подгрызенных, но именно эта, обглоданная до кости, вкуснее, чужая же. Они потом с Уорреном вместе ее смачно грызли, игнорируя свои свежие...
В среду вечером я заезжала только на кормежку и забрать Ворчунов. На выпавший и лишь слегка прибранный снег смотрела с вселенской печалью...
В пятницу мы с Ворчунами вернулись в приют. День был морозный, даже солнце не особо спасало, пусть с ним было и куда приятнее. Наваливший на днях снег худо бедно убрали, так что дорожки я в основном просто ровняла, только Стенку пришлось грести капитально. Разложила сено, раскопала входы в будки, убрала говно, хватило еще времени на всякие мелочи. Ужинали собаки рубцом. И если в утренней сушке они ковырялись без особого энтузиазма, то рубец глотали на лету.
Судя по следам в вольере, у Петры в среду или четверг снова был приступ. Никто ничего не видел, но никто ведь и не обратил бы внимание, что что-то не так в дальнем вольере, от кухни же не разглядишь... На бегу еще ничего, но на шаге прям видно, что тело Петра контролирует намного хуже. Но бегает, даже встает на задние лапы, жрет с аппетитом. Поживем еще, надеюсь. Солоху тоже заметно заносит, но ей норм, тоже бегать умудряется.